Порубежье - Страница 29

— Завтра отдыхай, пусть придёт следующая сестра. А фигли? Пустили козла в огород, теперь кто не спрятался, я не виноват. Уставший и довольный я побрёл к себе домой, челядь не спала, она вообще засыпала только после того как хозяин заснёт, поэтому меня накормили небольшим ужином. Поев, я побрёл в спальню под бочок к сладко сопевшей во сне Любаве.

И опять утро. Завтрак, класс, следующие пять букв. Детвора на удивление хорошо запомнила предыдущий урок. Проверка домашнего задания, и дача такого же но со следующими буквами Е, Ё, Ж, З, И. Конец урока, детвора разлетелась как стая воробьёв.

Промзона. Каменщик укладывает очередную сотню кирпича в стену домны, Первак колдует над пилой, Распустив меч на две половинки, он получил две полосы около метра длинной, и теперь работал над её толщиной.

— Давай вдвоём, — сказал я ему. Бери молот, сам я взял молоток и лёгкими ударами показывал Перваку куда следует ударить, пройдясь по всей длине и проверив на глаз прямолинейность полотна, я положил его на край горна слегка подогреть.

— Готовь зубило, Первак подал его мне, и мы занялись вырубкой зубьев пилы, пришлось пару раз подтачивать само зубило, но в конце концов работа была выполнена. Выковав пару гвоздиков и пробив в полотне пару дыр, я сказал:

— Кали вторую полосу, сделаем ещё одну .

— Да ты боярич, как с молотом в руках родился. Гля, как быстро мы с тобой сладили полотно.

А это мысль! Хрен ли я маюсь по посёлку? Пойду по стопам Петра Великого. Стоп. Теперь получается, что это он пойдёт по моим стопам. Прэлесно.

Второё полотно мы сделали лучше первого, да и быстрее. Распустили надвое второй меч, и до вечера я держал в руках четыре полотна, восемь гвоздей и один коловорот нужного мне диаметра. Плотники бросили работу и стояли вокруг нас, обсуждая мои ухватки и новые пилы.

— Боярич, што за пилу вы сладили, ни взяться за неё никак.

— А вот тащи сюда жердь посуше, да не толсту, так чтобы в ладонях умещалась, да верёвки с две сажени.

Мужики быстро притащили нужное и я, на их глазах за полчаса собрал первую в этом мире лучковую пилу.

— Видели, как я её собрал?

— Ловко боярич. Да пилит ли она?

— Так на, попробуй.

Старшой взял пилу, оглядел со всех сторон, пощупал остроту зубьев, натяжение полотна, и пристроившись к какому то бревну осторожно начал его пилить, каких то пять минут и бревно диаметром сантиметров тридцать было распилено.

— Да, лепая штука. Много пользы она принесёт, ох и добрую ты пилу промыслил боярич.

— Пила такого образа называется «кожемякинская», и первую такую пилу дарю тебе.

— Спасибо боярич! Знай, отслужу тебе службу за такой подарок.

— Договорились. Мне подвели коня, и я пустив его шагом, не торопясь поехал в Алёшино. Подходило время вечернего чаепития. Особых проблем не было, и я быстро распустил народ по домам. Остался только Ерофей с жердью и верёвкой.

— Следи и помогай. И мы вместе собрали вторую пилу. Ерофей недоверчиво покрутил новый инструмент в руках.

— Что не веришь мне?

— Так невиданная же ранее пила.

— Запомни и передашь другим, такая пила называется «кожемякинская». А пилит он, вот так. Я увидел берёзовое бревно со снятой чулком берестой, приложил пилу, сделал надрез двумя движениями, и затем спокойно отпилил блин в три пальца толщиной.

— Дайка я попробую, Еремей перехватил пилу у меня из рук.

— Пробуй, но сначала напили мне таких вот блинов ещё пять штук. Потом заберёшь полотна и уже сам смастеришь остальные пилы. Я вот что подумал Еремей, чурки под чешую надо пилить из сухого леса, если мы будем крыть сырыми чешуйками то, высыхая они треснут, и вся работа корове под хвост. Что думаешь? Есть у меня ещё одна мысль, может надрать бересты, да ею перекрыть? Хотя бы на эту зиму пока чурбаки высохнут? Думай Еремей, завтра доложишь, чего измыслил.

Таак, теперь слегка перекусить и в баньку, а на ужин у нас была печёная на углях рыбка и опять морс. Нет надо, что-то делать, как то разнообразить рацион. Завтра зайду на кухню, поговорю с поварихой. О, а над банькой вьётся дымок. Сигнал, наверное. Надо идти, — назвался груздем, не говори что не дюж.

Захожу в баньку, полумрак, неяркие блики пламени бегают по стенкам, играя в догонялки. девичья фигурка в углу.

— Да что вы все в угол забиваетесь? Я что зверь какой, и вас ко мне на съедение присылают, ну ка иди ко мне, покажись, не дурна ли ты ликом. Может ты коса или горбата, может кривонога? Нет вроде, я крутил девушку и так и сяк, потом резко остановил её перед собой и спросил:

— Как тебя зовут? Та чего–то пролепетала, я ещё раз пригляделся к ней, а чего заморачиваться, проще надо быть, проще. Назову ка я тебя Даша. Повторяй за мной, ДА-ША. Та повторила без особого затруднения. Дальше всё прошло по накатанному, девушки видимо делились впечатлениями и Даша вскрикнув не заплакала, а замерла ожидая моего финала. Когда всё закончилось, я как мог её успокоил, она потянулась ко мне губами, и я не разочаровал её ожиданий. Домой Даша ушла с припухшими губами, завтрашним выходным и приглашением следующей сестре. А я, искупавшись в реке, довольный и уставший, побрёл к себе. Уже засыпая я составлял план действий на завтра. Школа, — это святое, Михаилу объяснить, что делать дальше, потом к дядьке пересмотреть лично всё оружие, на предмет перековки в инструмент, повесить колокол, навести порядок на кухне, в конце разное под которым я подразумевал очередную сестрицу. Глаза закрылись. Всем привет.

Что? Уже утро? Вроде ж только глаза закрыл. Сон как потеря сознания, ни тебе гурий в саду, ни войнушки с фашистами, ни полетать как птичка. А не робот ли я? За осмыслением этих вопросов я не заметил, как рядом сначала заворочалась, а потом и проснулась Любава. Лишь после того как она начала меня поглаживать и чего то приговаривать, я повернулся к ней, обнял, и поцеловал.