Порубежье - Страница 31

У дядьки службу знали, едва я подошёл, он вышел на крыльцо и поклонившись поздоровался.

— Здоров и ты будь дядька. Как у тебя дела? Разобрался ли с оружием и доспехами? Исполнил ли всё, что я приказывал.

— Нет боярич, не всё исполнил, колокол только почистил, дядька иносказательно поведал, что золотую казну он прикопал. Да с кольчугами разбираюсь.

— Давай ка мы вместе посмотрим, может ещё пару мечей на перековку пойдёт, доброе железо мне край как нужно дядька, инструмента ж совсем нет. Ворога я так понимаю, еще долго у нас не будет, союзник у нас крепкий. Что там у тебя с луками?

— Так дерева сохнут, жилы собираем, пластины роговые готовим, тетивы плетём, стрелы делаем.

— Хорошо! Значит так! Колокол повесить на ветку этого дерева, — я указал на дерево, растущее рядом с домом, на высоте не меньше чем четыре сажени. До колокола сладить лестницу, а около него площадку. К языку подвязать верёвку, чтобы звонить можно было даже с земли. Пока звонить три раза, утром раз, когда солнце взойдёт, в полдень раз, и вечером когда солнце сядет, раз. Теперь давай посмотрим оружие. Дядька до последнего надеялся, что я забуду о мечах, вздохнул, и повел меня вовнутрь избы.

Вот боярич отобрал я самые плохие, те, которые без перековки не обойдутся. Остальные добрые, нельзя их на струмент пускать, с этими словами он открыл сундук.

— Хей, Да тут мне хватит на столярную и слесарную мастерскую. Спасибо дядька начальство и Родина тебя не забудут. Объяви среди своих лучников, что через три дня я устраиваю соревнование. Кто из них дальше стрельнет и попадёт в цель, получит нож из доброго железа лично мною кованый. Теперь вот что, видишь этих парнишек? Теперь они мои гонцы и у меня на службе. Спать, завтракать, и ужинать будут у тебя. Найдёшь им место?

— Так я знаю их обоих, один так и вовсе мой племяш, а второй поварихи Вассы сродственник. Место найду, чай оба не великаны. Боярич, а можно вопрос?

— Чего–то не понял?

— Зачем в колокол бить?

— Хороший вопрос!

— Знаешь ли ты дядька, что дорогу измеряют вёрстами? Высоту и ширину можно измерить саженями, локтями, пядью, ногтем. Но ведь ещё говорят от Ростова до Владимира три седмицы пути. Длину измерили временем. Говорят ещё, стрела пролетела перестрел за два удара сердца. От восхода солнца до заката — день, от заката до восхода — ночь и это тоже мера времени, время измеряют веком, годом, месяцем, седмицей, днём, мигом.

— Кто ж этого не знает боярич.

Я хочу измерить день в ударах сердца и разделить потом день на равные части.

— Да зачем это нам боярич?

— Дядька! Помнишь, когда я тебе приказал покопаться в очаге? Ты тоже спросил меня, — зачем? И что мы нашли? Просто поверь, найдя время, мы начнём ценить его, больше золотой казны. Грузи сундук на коня, я поехал к кузнецу.

— Молчан найди Ерофея, скажи ему, чтобы ждал, потом отведешь меня к нему, чтобы я не блуждал ища его.

Минут через пятнадцать по моим внутренним часам, Молчан вернулся и повёл меня к Ерофею.

— Здрав буть боярич, — Ерофей поздоровался со мной.

— И тебе поздорову Мастер. Как новые пилы? Успел ли сладить?

— Да чего там ладить то? Уже роздал пильшикам. Ими же и деревья пилить можно. Теперича дела у нас пойдут быстрее.

— Это хорошо, но я к тебе чего пришёл? А покажь ка ты мне Ерофей, весь свой инструмент плотницкий, может я чего нового, придумаю полезного. Так я и предполагал. Ерофей выложил передо мной два топора, большой и малый, скобель, немного подумав, небольшой нож.

— Теперь ещё боярич пила, что ты придумал, и коловорот.

— Мдаа! Да я им тут революцию инструментальную устроил. Небогато. Но это дело поправимо. Приготовь ка ты Ерофей, брусков мне, да из дуба или ясеня. Один брусок, две пяди длиной, ладонь шириной и четыре пальца толщиной. Другой брусок, в локоть длины, ладонь и два пальца ширины, да пять пальцев толщины. Да два бруска в локоть длины и три пальца ширины и два толщины, У всех брусков одна сторона должна быть особо ровной да гладкой, как вода в миске. Сможешь ли?

Сделаю боярич раз надо.

— Когда сделаешь, доложишь. Подойди к Тимохе поможешь ему, колокол повесить, лестницу сладить, да площадку. Всё, до встречи на чаепитье. С этим словами я отбыл. Не забыв, правда, послать Жихана на кухню предупредить, что мы будем на промзоне. Я ввёл это слово в обиход, и хотя его значения никто не понимал, понемногу помаленьку люди всё чаще упоминали его в разговоре. Горн у кузнеца не горел, он и его помощники ковырялись в землянке, то ли расширяя ее, то ли углубляя. Кто-то увидел меня, и известил всех о моём прибытии, народ предчувствуя опять увидеть новизну бросил работы и потянулся к кузне. Cняв шапки все с поклоном поздоровались со мной не стройно выдав ,

— Будь здрав боярич — мастер. Ого, это что-то новое.

— И вы люди добрые будьте здравы. Чего собрались? На поглядеть, как другие работают? Так за это деньгу платить надо. Мне от вас работа нужна, вы сами увидите по окончанию её, каку чудесную машинерию сладили. Вечером подойдёте, увидите, что я за инструменты новые розмыслил. А пока, за работу мастера! С тем они и разошлись, то тут, то там, затюкали топоры, универсальные инструменты этого времени.

— Разжигай горн Первак! А пока его разжигают поведай мне кузнец, умеешь ли ты плавить железо?

— Не умею боярич, Домны у нас с отцом отродясь не бывало. Плавили медь с оловом, но нужон ковш в котором плавят на горне медь. У батюшки моего есть такой. Ему он достался от своего батюшки, а тому от своего. Кто-то из моей родни ходил с князем Олегом ко граду Константинополю, взял там кузню и этот ковш.